История Японии: Японо-Корейская война Тоётоми Хидэёси

Тоётоми Хидэёси обладал всей полнотой власти в государстве, однако он так и не принял титула Сегуна, вероятно, из-за своего низкого происхождения. Вместо этого он сначала был канцлером, а позднее – регентом. И, казалось бы, он мог чувствовать себя в безопасности в своем Осакском замке, однако он хорошо знал повадки самураев, он среди них вырос и сам был одним из них. Он прекрасно понимал, что затишье не было гарантией ничего.

С объединением Японии принципиально то система не поменялась, вчерашние независимые даймэ теперь признавали над собой сильную руку кампаку, но они все еще оставались даймэ, феодалами, правящими своей землей. И он догадывался, что эти сволочи обязательно планируют какую-нибудь гадость, все-таки сепаратистские настроения еще не выветрились из голов самураев. И чтобы уберечь себя от рисков, что скучающие самураи начнут образовывать неправильные коалиции против него, он выдвинул идею завоевательного похода в Корею.

Но это было не спонтанным решением, мысли о завоевании Кореи и Китая терзали его уже давно, и сейчас у него появилась возможность приступить к их реализации, за одно избавившись от излишнего числа самураев, уже не нужных в таком количестве для мирной жизни в государстве. Корея была Китайским протекторатом, но она считала себя равной Японии. Отношения между странами были достаточно прохладными, главным образом из-за набегов Японских пиратов на побережья Кореи и Китая.

Хидэёси попытался в 1587 году восстановить отношения с Кореей, понимая для осуществления его планов по захвату Китая, Корея должны быть или союзником Японии, или покорена. Были отправлены посольства, но корейский правитель соглашался с ними встретиться только если Японцы доставят ему нескольких пиратов для наказания. Вообще Японцы не только не боролись с пиратами, но и дружили с ними, и даже иногда использовали их флот, поэтому здесь общих взглядов на эту проблему у них с корейцами не было, но для пользы дела Японцы даже изловили и послали трех пиратов по такому случаю, и их даже допустили до Корейского правителя. Но налаживать длительные отношения не собирался сам Хидэёси. Ему уже скоро предстояло умирать, а Китай еще не завоеван, тут уж не до церемоний. Они обменялись посольствами, Японцы привезли в Корею в качестве подарков даже несколько ружей, кстати это были первые ружья, попавший в Корею и это была демонстрация возможностей Японии. Но это Корейцев не впечатлило, и когда Хидэёси напрямую заявил корейским послам о своем желании завоевать Китай, они заметили о неизбежности войны между Кореей и Японией в этом случае.

Корейские послы и Хидэёси настолько презирали друг друга, что послы даже нахамили ему, сравнив нападения Японии на Китай с попыткой пчелы ужалить черепаху сквозь панцирь. Но если планы покорения Китая и можно было с этим сравнить, то завоевания Кореи следовало скорее сравнивать с собакой, дерущийся с зайцем, причем слепым, хромым и глупым, ведь не смотря на дерзость дипломатов, Корей была из ряда вон плохо готова к войне с Японией. Но, корейцы тут же слили инфу о планируемом нападении Китайцам, вероятно рассчитывая на их поддержку.

Вообще о Корейской знати тех времен говорили, что по сравнению с ними даже Фудзивара были образцом демократии, а от армии откупались все, у кого были на это деньги, и шли туда только беднейшие. Еще более скромно были корейские воины вооружены по сравнению с Японскими воинами. Брони у большей части армии просто не было. И вот в таком прекрасном состоянии Корея подошла к войне с профессиональной Японской армией самураев. Впрочем, были и у изнуренной нищетой и злоупотреблениями элиты Корей и свои преимущества.

Первое это местность, идеально подходящая для партизанских действий – гористый ландшафт со множеством скрытых ущелий и долин, суровые зимы. А с подобного рода действиями Японцам сталкиваться еще не приходилось, поскольку в чужой стране они еще не воевали. Второе это то, что при подобном отношении населения все ресурсы для войны пришлось бы везти через море из Японии, так как в самой Кореи армии находили бы только выжженые поля. А это риск, что хороший флот сможет перерезать снабжение войск в Кореи.

Осенью 1591 года на севере Кюсю была создана база, где и должны были собираться все силы. Войска собирать даймэ должны были за свой счет, из расчета 600 воинов на каждые 10 000 коку риса годового дохода, а даймэ с побережья должны были выставлять по две джонки на каждые 100 000 коку риса годового дохода. Армия вторжения состояла из 2 эшелонов, первый удар должны были нанести 7 дивизий, которые должны были усмирить Корею и захватить ее. После этого к ней присоединялись 3 резервных дивизии, и при поддержке корейской армии все вместе наступали на Китай. Первая армия вторжения состояла из 138 тысяч человек, резерв состоял из 60 тысяч человек. Каждая дивизия при этом состояла из войск определенных даймэ.

И тут крылась первая проблема – Хидэёси не собирался лично возглавлять эту армию и единого главнокомандующего у них не было, а значит что среди командующих дивизиями тут же начались разногласия, особенно среди первых двух дивизий, которые вместе должны были стать авангардом. Для них Хидэёси в качестве командующих подобрал предельно несовместимый дуэт. Командиром первой дивизии был Кониси Юкинага, христианин, который ненавидел буддистов, второй дивизией командовал Като Киёмаса, буддист, который ненавидел христиан. Оба эти человека были из низов, Кониси был сыном аптекаря, и привлек внимание Хидэёси своим искусством сервировать чайный столик. Впрочем, в военном деле от также был одарен, и быстро продвинулся по службе, командуя дивизией уже в 23 года. Христианство он принял еще в 1583 году, и был верным христианином до самой смерти. Киёмаса был наоборот, фанатичным буддистом, на его штандарте был девиз его секты. Он был сыном кузнеца, был старше Кониси и его послужной список был длиннее.

Те, кто не участвовал в экспедиции – пополнял гарнизон в Нагоя, который насчитывал 100 тысяч человек. Всего Тоётоми Хидэёси был в состоянии выставить армию в 300 тысяч человек, вооруженных и обеспеченных. А вот с флотом была проблема – флот был не подготовлен должным образом, португальцы, к которым он попытался обратиться, отказались ему продавать корабли, а суда, выставленные в ответ на его требования, были очень разными, большинство имело только один, квадратный парус и могли лавировать только веслами. Это был огромный и неуклюжий флот, на котором плыли лучшие воины. За ними плелись суда, груженные солониной, сакэ, сушеной рыбой, соевыми бобами, стрелами и мушкетными пулями, военными веерами и прочими припасами. Припасы для людей и коней были рассчитаны на пять месяцев.

Солдаты были готовы к бою и только ждали приказа, в то время как Японская армада еще продолжала формироваться. Первым не выдержал Кониси, самовольно реквизировав большую часть транспортных судов он отправился в Корею 24 мая, опережая в этом своего конкурента. И это все могло закончиться катастрофой, будь на месте корейцев любой другой противник, поскольку даже небольшая флотилия могла нанести серьезный ущерб не прикрытым флотом транспортным судам. Однако, ни один Корейский корабль не потревожил авангард Японцев, высадившийся на полуострове.

Корея представляет собой полуостров, расстояние от самой близкой к Японии точки, порта Пусан, до границы с Китаем 550 миль, столица – Сеул – находится на середине пути. Пусан пал после короткого штурма, за ним была взята и Тонна, крепость недалеко к северу от Пусана. Затем по разным дорогам авангард пошел на север. Впрочем, разум еще не окончательно покинул полководцев, и они таки объединили свои силы чтобы 5 июня пройти через проход Чорюн, который мог стать потенциальной ловушкой, причем очень опасной, но в силу бездарности Корейских полководцев – не стал, и армии без проблем прошли через этот проход. Бой же дать Корейцы решили на плоской равнине за проходом. Поле боя было ограниченно с одной стороны рекой, а с трех сторон – горами. Японцы ослабили армию плотным огнем из мушкетов, а затем сокрушительным ударом разбили ее. Это был единственный гарнизон между Пусаном и Сеулом, который не бежал, и он остался лежать на берегу реки.

Далее авангард снова разными путями направился к Сеулу, и 12 Июня они до него добрались, с огорчением узнав, что всего 4 дня назад здесь был правитель Кореи со всеми сокровищами и казной. Здесь они дожидались остальные дивизии, сюда же 16 июня прибыла восьмая дивизия и Укита Хидэиэ, которого Хидэеси всё-таки послал в качестве главнокомандующего. Следовало привести страну к покорности, для этого две дивизии должны были направиться дальше к границе с Китаем, а остальные разойтись в разные стороны и обеспечивать безопасность и покорность страны. Скорость, с которой это было провернуто позволяло надеяться, что покорение оставшейся части Кореи произойдет быстро, а за ней падет и Китай.

27 июня закончился заслуженный отдых, и дивизии двинулись дальше. Корейцы отошли к северному берегу реки Имчжинган, здесь они заняли оборону на достаточно удачной позиции – корейские лучники простреливали единственную переправу на этой широкой реке, а на другом берегу на широкой полосе песка стояла корейская армия. Это было трудным препятствием для командиров авангарда, подойдя к реке они 10 дней просто сидели в лагере на берегу реки и ждали. После чего подожгли лагерь и стали уходить на юг, от реки. Горячие и не очень умные головы корейских командиров бросили все силы в погоню, на южный берег, за отступающим врагом, но это была ловушка, и те, кто успел переправиться были уничтожены. После этого Корейские генералы приказали оставшемуся войску отступать, чем освободили переправу.

Далее они вновь разделились. Като Киёмаса со своей дивизией отправился на северо-восток, где серьезных боев у него не было, только небольшие стычки и осады, а самыми серьезными противниками стали дикие тигры. И даже сам Като Киёмаса убил тигра копьем, в отчаянной схватке. Кониси Юкинага последовал по дороге на Пекин, и у него на пути стоял только Пхеньян, хорошо укрепленный город. 15 Июля добрался до него Юкинага, встав на берегу реки, разделявшей его и город, опасаясь засад, которые корейцы могли устроить на переправах. Тут Японцы вновь принялись делать то, что у них получалось не менее прекрасно, чем воевать – ждать. И первыми вновь решили атаковать Корейцы, короткой ночью переправившись через реку. Однако, ночь была так коротка, а Корейская армия так не организована, что контратака – и Японцы на плечах отступающей корейской армии переправляются через реку, и к полудню город был уже в руках Японцев. Теперь Китайская граница, беззащитная, была в 80 милях от армии. Но этой армии не суждено было ее пересечь.

Это была лишь первая часть плана, по которому первая армия вторжения покоряла Корею. После чего вторая армия вторжения, 60 000 воинов, прибывала и покоряла Китай. Ну, по крайней мере так должно было быть, и не стоит судить, насколько оптимистичны были планы покорения Китая такой армией, она не добралась до места, благодаря Корейскому адмиралу Ли Сунсин. Коротко о Японском военном флоте – его не было. Ну, вернее опирался Хидэеси в этом вопросе на пиратов, у которых не было опыта битвы в открытом море, тем более против флота противника. У корейцев, в противоположность этому, был хороший боевой флот, которых хоть и проспал первую атаку Японцев, но дальше он вышел в море и был готов к битве.

16 июня, когда 3 дивизия входила в Сеул, Флот Ли Сунсина напал на Японцев недалеко от Пусана. Японский флот всего насчитывал 50 кораблей, в то время как у Корейцев были 24 корабля-черепахи, 15 малых кораблей и 46 морских ушек. Японцы в этом бою потеряли 40 судов. К середине июля корейский Ван бежал в Китай, а адмирал Ли Сунсин уже дал Японцам 5 сражений, ураганя на небольшой участке моря вдоль кусочка южного побережья Корейского полуострова. Однако этого было достаточно, чтобы вбить клин во всю кампанию, поставки припасов заметно сократились, а японские корабли больше не чувствовали себя в безопасности в море.

Но адмирал Ли Сунсин продолжал патрулировать этот участок моря, ожидая чего-то большего, и к середине августа судно-разведчик обнаружило большой Японский флот, которые вез вторую армию вторжения. 14 августа 1592 года, при остове Хан-Сан произошла битва. У Японцев было 36 больших кораблей, 14 средних и несколько малых. Как осторожны и осмотрительны были Японцы на суше, так безрассудны они были в море. Корейцам удалось выманить их из безопасной гавани и заманить в ловушку, после тяжелых потерь Японцы отступили, и хотели оторваться, но 17 августа Корейский флот настиг их и дал вторую часть этого сражения. В двух этих боях было потоплено 59 Японских кораблей. В октябре корейский флот организовал блокаду Пусана, который взять им не удалось, так как Японцы теперь были осторожнее и не бросались безрассудно в атаку на врага. Действия на море изменили и ход войны на суше.

В самой Корее тем временем разворачивалась партизанская война. В ожидании подкрепления, Японцы занимались укреплением линии коммуникаций, с Корейской стороны, заместо бежавших в Китай старых генералов, завелись новые, молодые и энергичные, которые нападали на форпосты и устраивали засады небольшим отрядам, добивали отставших от армии и заманивали Японцев в тупики и ловушки, нападали по ночам на лагеря. Теперь Японцы не могли чувствовать себя в безопасности, и несли большие потери от этих постоянных атак. Осенью на помощь Корее пришла и китайская армия. Китайцы были так удивлены настолько стремительной капитуляцией Кореи, что даже заподозрили сговор, и не собирались оказывать Корее помощь в войне, однако настоятельные просьбы их убедили. Первый отряд из 5 тысяч китайцев был практически полностью уничтожен – Когда отряд империи Мин подошел к Пхеньяну, городские ворота были открыты, а улицы – пустынны. Это не удивило их, и как только вся 5-тысячная армия вошла в город – Японцы атаковали ее со всех сторон одновременно, мало кому из Китайцев удалось спастись.

Но это событие не понравилось не Китайцам не Японцам – последним приходилось все больше думать об удержании завоеваний, а не об новых территориях, поскольку подкреплений все не было а вступление Мин в войну не предвещало ничего хорошего. Китайцам тоже не понравилось, они не рассчитывали, что Японцы будут таким опасным противником, и зимой между Китаем и Японией было заключено перемирие. Но Китайцы уже формировали армию, чтобы вытеснить Японцев с полуострова. Численность этой армии точно не известна, ориентировочно она была от 40 до 200 тысяч человек. И в начале февраля 1593 года эта армия подошла к стенам Пхеньяна.

Первое сражение Японцы решили принять, и как могли укрепляли город. К северу от города, на холме, вырыли траншеи и соорудили частокол, откуда аркебузиры должны были открыть огонь по первым наступающим Китайцам, после чего отступить за городские стены. Из-за того, что город окружало много гор, окружение города вместе с Японцами в нем было маловероятно. 10 Февраля начался бой, и как и планировалось, аркебузы нанесли существенный урон первым рядам наступающего врага, но из-за численного перевеса, к концу следующего дня осады им все-таки пришлось уйти за городские стены. Китайский командующий после этого приказал своим войскам, измотанным двухдневным сражением, отступить в лагерь, рассчитывая продолжить на утро следующего дня. Однако, под покровом ночи Японцы покинули город, уйдя через южные ворота и перебравшись по льду реки.

Задачу Японцев тут осложняла трусость командующих двух ближайших к Пхеньяну фортов, которые располагались на расстоянии дневного перехода и в которых должны были быть склады с провизией. Но командующие покинули их, и отступающий армии пришлось идти два дня, прежде чем они дошли до еще действующего форта. Благо, Китайцы не пытались преследовать их. Это отступление оставляло в изоляции другую дивизию, которая действовала на северо-востоке, и чтобы не оказаться в нехорошем положении, ее командующий также приказал пробиваться к основным силам. После этого приказ отходить был дан всем отрядам, отходить к Сеулу, где должно было произойти генеральное сражение. Следующее серьезное сражение прогремело 25 февраля 1593 года, когда одна из Дивизии решила дать бой Китайцам в нескольких милях к северу от Сеула, чтобы дать возможность остальным силам перегруппироваться и приготовиться к бою. Это была дивизия самого старого и опытного воина, который своими действиями хотел вдохновить своих молодых коллег. У него было 10 000 воинов, которых он расположил за холмом. С приближением весны снег начал таить, и поле боя превратилось в море грязи, которая, по его плану, должна была задержать Китайскую кавалерию. Кони вязли в грязи, наступающие китайцы рассеялись по полю боя и устали передвигаться в грязи, после чего в бой пошли самураи, обрушившись на врага со сверкающими в лучах слабого зимнего солнца клинками.

Сражение продлилось едва больше пары часов, но Китайцы потеряли убитыми около 10 тысяч человек. Сложившаяся ситуация не нравилась уже никому. Китайцам такое продвижение давалось слишком большой ценой, тем более что лично к ним вторгаться никто уже особо не собирался. Японцам же досаждали партизанские действия и дождливая зимняя погода, от которой было много грязи вокруг. В таких условиях прошли переговоры, на которых Японцам было предложено оставить Сеул и отойти на юг полуострова. И они пошли на это. 20 мая 1593 года в Сеул вошли Китайцы, увидев море трупов, голодных людей, каннибализма и эпидемии. После этого начались долгие переговоры, уже о мире, длившиеся 4 года. Часть войск было выведено, часть – оставалось на полуострове. Здесь столкнулись гордость Японцев и китайцев. В конце концов Китайцы даже согласились назначить Хидэёси правителем Японии. Непонятно, был ли это троллинг за его планы покорить Китай, или они в серьез не понимали что происходит на островах в этот момент, думая что разговаривают с очередным дэймэ, по после этого была запланирована вторая экспедиция в Корею, в 1597 году.

Вместе с уже стоящими в Корее еще не выведенными войсками численность новой армии вторжения была 149 тысяч человек. Казалось бы, как второй экспедиции вообще удалось добраться туда? Да, Корейцы, вместо того чтобы извлечь урок из стремительных поражений первой кампании и готовиться к войне, интриговали, и прошлый адмирал, успешно сорвавший планы Японцев в первый раз, стал жертвой интриг. Японцы же наоборот, занялись строительством флота, и теперь без труда разбили Корейский флот. Вторая компания не была столь стремительной, так как тут уже были Китайцы, и воевать приходилось по всем правилам, штурмуя крепости и сражаясь. Под Сеулом Японцы оказались только к октябрю, и командиры решили отойти на зиму в укрепленные лагеря, на юг, продолжив наступление весной.

Но ждать не хотели Китайцы, и в Январе 1598 года она, войском из 80 000 солдат напали на одну из прибрежных крепостей. Не жалея своих людей, они буквально заваливали трупами Японцев, но защитники не сдавались. Февраль был холодным, воды и пищи в крепости уже не было, и гарнизон нес большие потери от истощения, но не от боев, когда остальные узнали об этой ситуации и собрали 50 тысяч человек для снятия блокады.

Весной Китайцы получили подкрепление, и серьезного наступления Японцы организовать уже не могли. Последней битвой той войны стала битва при Сочоне, 30 октября 1598 года. После нее Японцы отправили Хидэёси уши с 38 тысяч голов Китайцев – таково было его требование предоставления доказательств побед. Эти уши были захоронены в насыпи, известной как Мими-дзука – гробница ушей. А вскоре до армии дошли сведения, что еще 18 сентября Хидэёси умер, и всех солдат возвращают домой. Для Кореи эта война стала трагедией – города лежали в руинах, страна была разорена, повсюду голодные беженцы и шайки разбойников, а среди всего этого была китайская армия, которую оттуда выводить никто не собирался. Ударила война и по Китаю – она просто обошлась очень дорого, это сильно подъело ресурсы страны, а ослабленная северная граница – именно оттуда перебросили войска в Корею – скоро даст о себе знать.

Япония, не смотря на полный провал войны, получила немало добычи, привезенной воинами из Кореи. Еще одним следствием войны стал переезд в Японию большого числа корейских ремесленников, особенно гончаров, которых Японцы отправляли к себе на острова из большой любви к чайным церемониям, чтобы те продолжали заниматься своим ремеслом уже там. А еще их ждала очередная борьба за власть, но уже в другой стране. Когда самураи в 1592 году отправлялись в Корею их страна только завершила объединение, теперь они возвращались в уже единую страну.