Правители в мировой истории, которые правили в соответствии с принципами легизма

В мировой истории можно назвать довольно много правителей, которые формально не являлись легистами (то есть не были напрямую связаны с китайской философией легизма), но чьи методы, стиль или практика правления соответствовали — порой весьма близко! — ключевым легистским принципам: утверждению жёстких и неизбирательно применяемых законов, централизации власти, подавлению аристократии, а также идее, что интересы государства — выше моральных установок.

Одним из классических примеров такого «практического легизма без легистов» считается Наполеон Бонапарт. Несмотря на происхождение из эпохи Просвещения и идеологических революций, Наполеон проводил политику жёсткого администрирования, введения унифицированного законодательства (Кодекс Наполеона, чёткая иерархия чиновничества), подчинения армии и бюрократии одной воле, подавления оппозиции и ограничения вольностей, включая свободу прессы. Всё это вполне соотносится с легистским акцентом на государственном контроле, эффективности законов и минимизации роли личной морали в политике.

Очень ярко близость к легистскому подходу проявлялась при Иосифе Сталине. Он не только концентрировал власть в своих руках, но и полностью подчинял элиту (партийных, хозяйственных, военных руководителей) своей воле и интересам государства. Личные мотивы отступали на второй план.

Иван Грозный действовал как типичный легистский правитель: укреплял суверенитет, ослаблял аристократию, окончательно сломал остававшиеся в элитах идеи удельного феодализма, минимизируя влияние традиционализма и местной автономии. С другой стороны развивал идеи местного самоуправления и включения в вопросы управления государством представительного органа, тем смещая управления государства от аристократии к царю и формализаванной структуре власти.

Достаточно близким по стилю был Пётр I Великий в России. Он ломал старую аристократию, унифицировал законы, вводил систему жесткой бюрократии, урезал традиционные волности, поощрял слежку, доносы, систему казней и наказаний. Его политика преследовала цель силы и эффективности государства, а не личную добродетель правителя.

Другая чёткая аналогия — Томас Кромвель при Генрихе VIII в Англии и в целом эпоха Генриха VIII. Кромвель умел создавать систему жесткого государственного контроля, наращивая власть монарха, урезая права знати и церкви, проводя секуляризационные реформы. Хотя время и культура полностью отличались от древнекитайских реалий, логика централизации, жестких мер и кардинальных реформ довольно легистская.

Рассматривая новейшую историю, можно упомянуть и Мустафу Кемаля Ататюрка: в ходе своих реформ он действовал часто сверху, разрушая традиционные институты, вводя новые законы, централизуя бюрократию и не стесняясь жёстких мер против противников реформ.

Даже некоторые абсолютные монархи Западной Европы в эпоху абсолютизма, как Людовик XIV, соответствовали легистскому духу: «Государство — это я», неограниченная власть, централизованный чиновничий аппарат, слабая знать.

В период Объединения Германии канцлер Отто фон Бисмарк выстраивал управляемое и подчинённое государство, где законы использовались для консолидации политической системы, подчинения провинциальных интересов и наведения порядка. Ему были свойственны холодный расчет, приоритет укрепления национального государства, подчинение отдельных классов и игнорирование этических или гуманистических идеалов во имя единой государственной цели.

Август Октавиан — первый римский император — также во многом проводил легистскую по духу политику: на руинах республики он построил централизованную управляемую систему, где ключевым стало не благородство, а покорность закону и властителю, чёткое и неукоснительное выполнение реформ и приказов сверху, уничтожение или подчинение старой сенатской аристократии.

Ким Ир Сен и его преемники в Северной Корее — еще один яркий пример применения легистских инструментов контроля, тотальной централизации власти, создания системы страха и слежки, введения неотступных и часто жестоких законов как основы функционирования государства.

На Дальнем Востоке также пример можно найти в Японии эпохи Токугава: сегуны централизовали власть, жестко ограничили права даймё и самураев, ввели железную дисциплину и многоуровневую систему контроля, где личная преданность власти и порядок ценились выше любых частных интересов или моральных разногласий.

Все эти правители не называли себя легистами и не заимствовали напрямую теоретические источники легизма, но их реальная политика и методы управления демонстрировали ярко выраженные легистские черты. Зачастую они опирались на государственный прагматизм, приоритет порядка и силы закона над индивидуальной этикой и традиционными вольностями.